Весной этого года на моей экскурсии по деревянной Вологде побывали представители Совета Министров Северных Стран* (эта структура объединяет страны Скандинавии). А осенью меня вдруг пригласили на международную конференцию по деревянному зодчеству в Данию, в город Хельсингёр
Многим это название ничего не скажет, но вот русская транскрипция – Эльсинор – у большинства вызовет ассоциации с Шекспиром. Да, именно здешний замок Кронборг классик сделал местом действия трагедии «Гамлет». Замок успел заснять только с балкона своего номера в отеле (фото 1), а с самим принцем Датским постоял рядом у входа в гостиницу (фото 2). 
Остров Зеландия, на котором расположен и Копенгаген и Хельсингёр, здесь почти соприкасается со шведской территорией. Пролив, разделяющий датский Хельсингёр и шведский Хельсинборг, по ширине немного меньше Кубенского озера. В старину пушечные ядра и с той и с другой стороны якобы долетали до его середины (фото 3).
Как конференцию удалось собрать в период усиления ковидных ограничений — отдельная тема. Дания — первая страна, победившая ковид: 88 процентов населения привито, маски никто не носит, но для туристов въезд в страну закрыт совсем (правительство, кстати, компенсирует турбизнесу до 80 процентов упущенной выгоды). Въезжающие с деловыми целями должны предъявить ПРЦ-тест, сделанный не более чем за 72 часа до въезда в страну, по прибытии в аэропорт Копенгагена бесплатно сделать второй тест, по возвращению на родину — третий, результат которого, если речь о России, разместить на сайте госуслуг. Результаты моих трех тестов отрицательные.
Выступающие, представители четырех Скандинавских стран (муниципальные служащие, архитекторы, реставраторы) — всего приехало более ста человек, говорили о проблемах сохранения исторических построек и новом строительстве из дерева. Скандинавы считают, что деревянные дома дешевле в строительстве и экологичнее в эксплуатации. В Швеции, например, строят и восьмиэтажные деревянные дома из клееных деревянных конструкций, произведенных по современной технологии из унифицированных на 80 процентов деталей.
Меня больше интересовала тема сохранения исторических деревянных домов. В Скандинавии их берегут, и заменять на кирпич и бетон не собираются. В городе Борго в Финляндии (о нем рассказывал председатель Ассоциации деревянных городов) 70 процентов застройки — деревянная. Принцип — «чем старее, тем ценнее», считается аксиомой.
В Дании есть и общие с нашей страной проблемы. Не всегда удается соблюсти компромисс между старым и новым, найти баланс интересов между муниципальными властями и органами охраны. Но — что у нас правило, в Дании — исключение. Ломать памятники законодательство не разрешает ни в России, ни в Дании, но в Дании закон соблюдается — вот и вся разница.
Самым ярким впечатлением от конференции стала практическая часть, когда участники отправились на реставрацию домов. Для справки: в Вологде объекты культурного наследия (ОКН) составляют не более трех процентов от общего числа строений; в центре Хельсингёра 15 процентов зданий — ОКН, 75 процентов — средовые и лишь 10 — рядовые. Иду по улице и ищу взглядом шедевры зодчества. Их нет (фото 4). 
Но вдруг в голове «щелкнул переключатель» — я вспомнил свои же слова из книги «Такой город в России один» — «лицо города определяет прежде всего рядовая застройка». Окажись я в этом месте сто лет назад, дома вокруг были такими же или почти такими же: ни тебе рекламы, ни нелепых арт-объектов, ни пластиковых окон и стальных дверей, ни других примет 21 века; на дверях таблички с именами хозяев над почтовыми ящиками, плющ обрамляет двери… Сохранилась у датчан любовь к традициям и к подлинному, а не новодельному.
Принято считать, что памятник архитектуры — это что-то внешне красивое, из ряда вон. Нет. Памятник прежде всего — зримый свидетель того времени, когда он был построен, отражающий технологии, конструкцию, т. е. стиль эпохи. Не всегда при этом яркий, броский. Вот, например, такой дом (фото 5) где-нибудь в вологодском Ковырине еще бы и сейчас мог стоять, но в центральной части города давно бы был снесен. Обратите внимание, что европейские деревянные дома фахверковой конструкции, т. е. не весь сруб деревянный, как у нас, а только дубовый каркас. Промежутки между брусьями заполнялись всякой «тряхомудией»: глиной, перемешанной с камышом, кирпичом-сырцом, камнями…
И вот, наконец, дошли мы до своего объекта, самого старого деревянного дома города (фото 6). Год его постройки меня сразил наповал — 1577-й! 
В Вене есть знаменитый дом Хундертвассера. Он специально, в наше время, построен искривленным. Этот дом скривило время. Помните стих К.Чуковского про скрюченного человека, жившего «за скрюченной рекой в скрюченном домишке»? Это об этом доме. В нем ничего прямого нет: наклонившиеся стены, заваленный на 85 градусов дверной косяк внутри дома, кривая лестница на второй этаж (фото 7). 
Обстановка внутри простая, если не сказать аскетичная; посередине печь, но вместо ее родного «нутра» на первом этаже там стоит газовая плита, а на втором — бытовая техника. И вот этот дом, к которому теоретический мог прикасаться Иван Грозный, я грунтовал (фото 8). 
В ведре был наведен раствор: кефир, мел, еще пара ингредиентов, вступивших в химическую реакцию; запах довольно приятный. Познакомился и с хозяином: на фото 9 мы стоим на внутреннем балконе его дома. 
Есть понятие — загадочная русская душа. После этой встречи датская душа для меня тоже стала загадочной. Два факта: еще полвека назад Дания была бедной страной, поэтому датчане в массе люди экономные, прижимистые. Второй факт: государство, оказывается, собственникам ОКН почти не помогает. Но люди не только не стремятся выехать из старых зданий, а стремятся в них въехать. Не сходятся файлы, как сказал бы М. Задорнов! Вологодская семья Якимовых реставрирует старые дома в конечном счете с выгодой для себя, а тут… Пытался я через переводчика уяснить мотивацию человека, купившего полтора года назад самый старый дом в городе и добровольно взявшего на себя бремя по его содержанию. До этого он жил в доме столетнего возраста, но ему стало «скучно, неинтересно», как мне перевели! Я бы понял хозяина, если бы мне достался в наследство один из двух домов на Калашной улице в Вологде, принадлежавших прапрадеду (один и сейчас стоит) или часть дома другого прадеда на той же Калашной. Конечно, я бы его старался содержать достойно. А тут — чужой дом, с предками не связанный. Поступок, достойный подражания, но до конца не понятный! И много в Дании таких людей. Может и у нас таких было бы больше, если бы двадцатый век не перелопатил несколько раз весь уклад русской жизни, не сорвал с родных мест миллионы людей (ведь в любом городе коренное население составляет меньшую часть)… Уже смеркалось, когда бросил я прощальный взгляд на теплый свет из-за незанавешенных, заметьте, окошечек дома-долгожителя (фото 10). 
Моя получасовая слайд-лекция «Есть ли будущее у деревянной Вологды?» была поставлена организаторами в конец программы. Чтобы содержание выступления было объективным (все-таки я представлял не себя, а Вологду), предварительно была запрошена информация и от администрации города, и от Комитета по охране ОКН области и от общественников. Начал с того, что в одном из брендов Вологды обозначил «датский след»: известно, что организовать производство масла в России Н. В. Верещагину помогали и датчане, в частности, супруги Буманы. А дальше привел печальную статистику. В начале 20-го века застройка Вологды на 95 процентов была деревянной, в мои детские годы — на 80 процентов, сейчас в городе осталось 80 (!) ценных деревянных домов, из которых больше половины находятся в неудовлетворительном состоянии (здесь цифры у администрации города и у Комитета разошлись, но незначительно). Спрашивается, о каком будущем может идти речь? Но советское воспитание не позволило закончить спич на негативе. «Свет в конце тоннеля» обозначил своей двухминутной экскурсией по деревянному кварталу на улице Герцена, а желающих одарил магнитиками с деревянными домами Вологды и открытками на английском языке, которые мне любезно предоставила Елена Смиренникова. Некоторые участники после подходили и узнавали, как до Вологды можно добраться.
Историческая деревянная среда в Вологде потеряна окончательно. Нет того Заречья, где можно было еще полвека назад, «сплошным кадром», как Сокуров в «Русском ковчеге» в Эрмитаже, снимать «Дядюшкин сон». Микрорайон Прибрежный исказил, а строительство Некрасовского моста окончательно добьет средневековую часть города в районе улицы Бурмагиных (какие там открывались ближние и дальние панорамы, еще двадцать лет назад!) Два «штриха к портрету» старого города еще дают дворик у Самаринских домов на Советском проспекте, да, частично, улица Засодимского. От «неповторимого в мировом зодчестве ансамбля деревянной Вологды» (цитата из исследования ЦНИИП градостроительства 1973 года) остались жалкие десятки разрозненно стоящих в разных кварталах города деревянных домов. Приличных их фотографий еле набралось на календари «Деревянная Вологда», которые издательство «Древности Севера» выпускает последние два года!
Но для туристов, тем более иностранных, именно эти разностильные деревянные дома, которых, в их совокупности, больше нигде не увидишь, и есть главная архитектурная достопримечательность Вологды. После конференции в Дании окончательно в этом убедился.
* «Частное учреждение в Санкт-Петербурге по административной поддержке реализации программ и проектов Совета Министров Северных Стран» внесено Минюстом в реестр НКО, выполняющих функцию «иностранного агента»
Опубликовано newsvo 17.11.2021
